Обычно гендерное самосознание ребенка формируется в соответствии с его биологическим полом, причем мальчики с раннего детства всячески открещиваются от всего женственного. Но из всех правил бывают исключения.
Британский мальчик десяти лет повесился после того, как сказал матери, что хочет стать девочкой. Самоубийство привлекло большое внимание общественности и вызвало бурные дебаты в СМИ. Камерон Мак Уилльямс всегда любил надевать вещи для девочек и незадолго до смерти спрашивал, можно ли ему делать макияж. Мама мальчика сообщила, что тот выражал желание быть девочкой. Последнее время его очень сильно дразнили в школе, так как дети узнали, что он надевал вещи своей сводной сестры.
Родители узнали, что сын тайком надевает женские вещи, полтора года назад. Семья была достаточно либеральной, ему не запрещали это делать, но настаивали, что он не должен носить женские вещи и ходить с макияжем в школу и при посторонних. Мама запретила ему пользоваться косметикой, «пока он не вырастет и не сможет решать, что делать». Мальчика дразнили в школе, играть с другими мальчиками ему никогда не нравилось. Он проводил все время дома, где смотрел научно-документальные фильмы, читал и играл на компьютере. Мать до сих пор не может поверить, что это было самоубийство, и настаивает, что это был несчастный случай. Однако расследование полиции не оставляет сомнений: мальчик намеренно повесился на ремне в своей комнате.
Состояние, когда индивид не может принять свой гендерный статус мужчины или женщины и испытывает острую неудовлетворенность им, сексологи называют гендерной дисфорией (греч. dysphoria – непереносимость). Крайние случаи гендерной дисфории, когда индивид полностью отвергает свой гендерный статус и добивается его «перекодирования», смены паспортного пола и т. д., называются расстройством гендерной идентичности (РГИ), другие названия – трансгендеризм или транссексуализм.
Неприятие своего пола/гендера – не каприз. Исследования ДНК показывают, что за желанием сменить пол часто стоят отклонения генетического и гормонального порядка. Но как быть с маленькими детьми? Новорожденный еще не знает, кем он хочет или может стать, решение за него принимают врачи и родители. Расстройство гендерной идентичности у детей – самостоятельный диагноз, подразумевающий расстройства, которые впервые появляются в детстве, задолго до пубертатного периода, и характеризуются постоянной выраженной неудовлетворенностью своим паспортным полом/гендером и настойчивым желанием принадлежать (или убежденностью в принадлежности) к противоположному полу или требованием признать его таковым (Zucker, 2002). РГИ проявляется в устойчивой озабоченности одеждой и/или занятиями, свойственными противоположному полу, и/или в отвержении собственного пола. Простой гендерной неконформности (мальчишеское поведение у девочек или девичье у мальчиков) для такого диагноза недостаточно, необходимо наличие глубокого нарушения чувства гендерной идентичности.
РГИ чаще встречается у мальчиков. Вот несколько клинических примеров из американской практики (Spiegel, 2008). Такая клиника существует и в России, но на Западе она лучше теоретически осмыслена.
Маленький Брэдли с самого раннего детства предпочитал девичью одежду, игры и куклы. Мать этому не препятствовала, но в 2,5 года пристрастие сына стало похоже на одержимость. Брэдли избегал общества мальчиков и играл исключительно с девочками. В 6 лет Брэдли однажды вернулся с игровой площадки с окровавленным лицом: два десятилетних мальчика, увидев, что он играет с куклой Барби, обозвали его «девчонкой» и вышвырнули с площадки. Матери стало ясно, что мальчик в опасности, и она обратилась к канадскому психологу Кеннету Зуккеру, который занимается такими случаями свыше 30 лет. После нескольких месяцев исследований Зуккер поставил Брэдли диагноз РГИ и рекомендовал родителям радикально изменить стиль семейного воспитания: не позволять Брэдли играть с девочками и с девичьими игрушками, запретить ему принимать девичьи роли и т. д. Почему? Если мальчик не изменит своего поведения, его ждет судьба изгоя: мальчики будут презирать его за девчоночьи интересы, а девочки предпочтут ему более маскулинных мальчиков. Родители послушались. Но хотя у мальчика постепенно, одну за другой, отобрали девчоночьи игрушки, он продолжал прятать их под подушкой, а на мальчишеские игрушки не обращал внимания. Вместо этого стал долгими часами рисовать, причем исключительно сказочных принцесс и нежно-розовые закаты. По совету Зуккера родители попытались изменить это, попросили Брэдли нарисовать мальчика. После долгих усилий Брэдли сказал: «Мама, я не знаю, как это сделать… Я не могу нарисовать мальчика». Мать научила его, но нарисованные сыном изображения мальчиков оставались безжизненными.
Тем не менее, через несколько месяцев выбранная Зуккером терапия дала плоды. Брэдли научился играть с мальчиками, приобрел среди них нескольких друзей, признался, что ему нравится с ними общаться и что он больше не хочет быть девочкой: «Нет, нет! Я счастлив быть мальчиком!» Однако матери кажется, что сын ведет двойную жизнь. В школе он проводит время преимущественно с девочками, а дома его любимой игрушкой остается розовая кукла…
Когда Ионе было 2 года, его отец заметил, что мальчик не получает никакого удовольствия от игры в мяч, игрушечные грузовики и пожарные машины стоят нетронутыми, зато он охотно играет с куклами и даже плюшевых зверей называет женскими именами. С возрастом эти особенности усилились. Иона очень красив, многие принимают его за девочку. Обычных мальчиков такие ошибки возмущают, а Ионе это нравится. В 3 года Иона стал примерять материнскую одежду и белье, а затем постоянно одеваться по-женски. Родителей это смущало, и они обратились за помощью к психологу Диане Эренсафт.
В отличие от Зуккера, Эренсафт считает трансгендеризм не болезнью, от которой ребенка нужно лечить, а индивидуальной особенностью. Когда встревоженная мать сказала ей: «Я готова смириться с тем, что Иона гей, но не хочу, чтобы он был трансгендером», психотерапевт засмеялась и сказала: «Вы знаете, 15 лет назад люди говорили мне: "Я не возражаю против того, чтобы он был немного женственным, лишь бы он не стал геем". Вместо того чтобы пытаться изменить поведение ребенка, Эренсафт посоветовала родителям принять его таким, каков он есть, то есть трансгендером. Если ребенок не страдает тревогой и депрессией, зачем ему психотерапия? В 5 лет Иона окончательно решил, что он девочка, ему дали женский вариант имени – Джона, родители говорят о нем «она». В детский сад Джона пошла уже в женской ипостаси, и, как ни странно, дети приняли это без возражений. Вроде бы всем хорошо. Но что будет, когда ребенок вырастет?! Позиции Эренсафт и Зуккера противоположны. Большинство американских психиатров разделяют мнение Зуккера, считая аналогию между трансгендеризмом и гомосексуальностью неправомерной. Зуккер приводит такое сравнение. Предположим, что вы врач и к вам привели четырехлетнего черного мальчика, который говорит, что он хочет быть и считает себя белым. Что вы сделаете – укрепите это его убеждение или постараетесь помочь ему принять реальный цвет его кожи и быть счастливым? До 10–11 лет называть ребенка «трансгендером» преждевременно, все еще может измениться. Но как помочь ребенку прожить то время, пока он сможет сам определиться? И что должны делать родители? Вот еще несколько историй.
С раннего детства Арманд надевал женское платье и требовал, чтобы его считали девочкой. Сначала говорил: «Я хочу быть девочкой», а потом просто: «Я девочка!» Никакие увещевания и запреты не помогали. Чтобы избавить ребенка от насмешек, родители договорились с ним, что он будет девочкой только дома. Ребенка это устроило, но почти все время он проводил в подвале и на заднем дворе, пользуясь одеждой и игрушками сестры. Чем старше становился ребенок, тем драматичнее становились домашние скандалы. Однажды разъяренный отец даже выставил 6-летнего ребенка ночью за дверь, на улицу. В конце концов родители сдались, признали ребенка дочерью и дали ей женское имя Вайолет. В это время ей было 10 лет, она была счастлива, особых проблем в школе не было. Но ведь скоро пубертат, что делать тогда, как совместить женское имя и манеры с мужским телом?
Мнения медиков, как всегда, разделились. Одни считают, что нужно принимать окончательное решение: либо переделывать тело, либо отказаться от своей с таким трудом достигнутой гендерной идентичности. Другие, в частности бостонский детский эндокринолог Норманн Спэк, полагают, что решение можно отложить, отсрочив на 3–4 года путем временной медикаментозной блокады половых желез половое созревание. Технически это вполне возможно. Если яички мальчика не будут производить тестостерон, у него не будет ни оволосения тела, ни кадыка, ни скачка в росте. Такая терапия уже проводилась в одной нидерландской клинике. Но каковы побочные последствия этого, какую психотерапию проводить в это время и чем это все закончится? В данном случае у нас есть не только мнения отдельных специалистов, но и медицинская статистика. Увы, она тоже неоднозначна. В знаменитой английской детской психиатрической клинике Портман с 1989 г. лечили 124 ребенка с подобным диагнозом, и 80 % из них, повзрослев, предпочли сохранить свой биологический пол. А все 100 пациентов голландской клиники, наоборот, выбрали противоположный пол (Wallien, Cohen-Kettenis, 2008; Zucker, 2008).
Не буду углубляться в психиатрические и эндокринологические подробности, это не моя специальность. Если, не дай Бог, у кого-то из читателей или читательниц возникнут подобные проблемы с детьми, надо не пугать и не насиловать их, а сразу же обратиться к специалистам, но при этом иметь в виду, что и у них могут быть разные мнения.
Закономерности формирования нормальной детской сексуальности не столь драматичны, но не менее сложны.
Современная наука убеждена, что сексуальность – стержневой аспект человеческой жизни, от рождения до смерти. Хотя детская сексуальность качественно отличается от взрослой и эта сторона жизни для ребенка «периферийна», уже у новорожденных младенцев существуют сексуальные автоматизмы (например, эрекция пениса). Хотя никто не считает наблюдаемые у новорожденных мальчиков эрекции показателями сексуального возбуждения, маленькие дети обоего пола могут испытывать оргазмоподобные переживания. Раздражение и стимуляция половых органов вызывают у детей приятные ощущения и повышенное внимание к этим частям тела, порождая разнообразные сексуальные интересы.
Многие дети охотно показывают свои половые органы взрослым или ровесникам; часто это носит демонстративный и компульсивный (вынужденный) характер. Среди дошкольников широко распространены так называемые социосексуальные игры (в «папу-маму», в «доктора»), когда дети показывают друг другу свои половые органы, ощупывают друг друга и даже имитируют половой акт.
По данным лонгитюдного исследования (около 200 детей наблюдали с момента рождения до 17–18 лет), до 6 лет в сексуальные игры вовлекалось 77 % всех детей. Если исключить отсюда мастурбацию, соответствующая цифра составляет 48 %. Сколько-нибудь существенного влияния на психику 17-18-летних юношей и девушек эти игры не оказали.
При ретроспективном опросе в 1998–1999 гг. большой группы 18-22-летних студентов Индианского университета опыт сексуальных игр со сверстниками в детском саду (4–5 лет), в начальной школе (6-11 лет) и в младших классах средней школы (12–14 лет) признали 87 % мужчин и 84 % женщин. С возрастом частота таких игр возрастает, у мальчиков они чаще включают генитальные контакты и прикосновения. Из 269 опрошенных шведских старшеклассников (средний возраст 18,6 лет) 83 % между 6-ю и 12-ю годами мастурбировали или как-то иначе обследовали собственное тело, получая от этого сексуальное удовольствие, а 82,5 % занимались сексуальными играми, порой совершенно запретными, с другими детьми. Большинство опрошенных считают этот детский опыт безвредным, а треть полагает, что он принес им пользу.
Достаточно серьезных научных данных о влиянии ранней сексуальной активности ребенка на взрослую сексуальную жизнь нет. Два исследования, проведенные Институтом Кинзи с интервалом в 50 лет, свидетельствуют, что детское сексуальное экспериментирование со сверстниками статистически коррелирует с более ранней и более экстенсивной сексуальной активностью в юности, но этот эффект незначителен, а причинная связь явлений – детский опыт делает людей более сексуальными в юности, или оба эти аспекта развития суть проявление врожденных индивидуальных особенностей – неясна. Наиболее правдоподобной кажется средняя точка зрения: дети с врожденной повышенной склонностью к сексуальным удовольствиям чаще других инициируют сексуальные игры, но любой ребенок, участвующий в таких играх, если они не вызывают у него отвращения, будет после этого испытывать повышенный сексуальный интерес и удовольствие, причем степень этой сексуализации опять-таки зависит от природных свойств ребенка.
Неадекватная реакция взрослых на подобные случаи может серьезно травмировать ребенка.
Из воспоминаний Юза Алешковского:
«Мне было лет пять-шесть, когда меня застукали с девочкой Галей. Мы сидели на корточках в каком-то преддверии сортира и разглядывали друг у друга пиписьки. Детишки это увидели, позвали воспитательницу, и они все вместе стали смотреть на нас. Я вдруг увидел их лица. Это не был обморок, я не упал, только временно потерял сознание, Наверное, от страха и стыда. Хотя нам нечего было стыдиться, мы были бесстыдны, как Адам и Ева до грехопадения. Тем не менее, это была тяжелейшая душевная травма. Долгое время я жил как бы в беспамятстве. Я ел, пил, играл в игрушки, но не понимал, где я, не ощущал никаких координат бытия. Это была настоящая болезнь, возможно породившая какую-нибудь комплексугу в отношении к женщине».
Испорченного мальчишку исключили из детского сада, но он не исправился. Позже на даче он играл с двумя девочками в «папы-мамы». Они «снимали штанишки, имитируя акт, но даже не знали, как это делается». Одна девочка рассказала родителям, разразился скандал. «Мама спрашивала: "Ты будешь еще когда-нибудь этим заниматься?" Я сквозь слезы божился, что никогда в жизни этого не повторится, и слава богу, что я не сдержал клятву».
Мнение Фрейда о существовании «латентной фазы» психосексуального развития, когда ребенок якобы вообще не интересуется проблемами пола, современная сексология не подтверждает. Дети разного возраста просто неодинаково реагируют на стимулы, которые взрослые считают сексуальными. Когда маленький мальчик настойчиво вторгается в запретную область или нарушает принятые правила (например, демонстрирует свои половые органы или произносит «неприличные» слова), это не столько сексуальный, сколько социальный эксперимент – нарушение правила как способ его проверки. 7-10-летний ребенок уже знает основные правила приличия, поэтому его поведение более скрытно, а мотивы качественно отличаются от мотивов 3-5-летнего. Интерес к половой жизни и сексуальное экспериментирование не столько исчезают, сколько видоизменяются.
Очень многое зависит от морально-психологической атмосферы, в которой протекает раннее детство. Доверительные отношения с родителями, особенно с матерью, общая эмоциональная раскованность и открытость семейных отношений; терпимое отношение родителей к телу и наготе, отсутствие жестких запретов на слова, готовность родителей откровенно обсуждать с детьми волнующие их деликатные проблемы – все это облегчает ребенку формирование здорового отношения к сексуальности. Семейная атмосфера, в свою очередь, зависит от социокультурных условий: образовательного уровня родителей, их морально-религиозных принципов и их собственного сексуального опыта, а также от ценностных ориентации культуры, на которую осознанно или неосознанно равняются индивидуальные семейно-бытовые отношения, вербальные запреты, телесный канон и т. п.
Ключевую роль в сексуальной социализации мальчика играет общество сверстников. Уже в предподростковом возрасте объем сексуальной информации, полученной от старших детей и в ходе общения со сверстниками, значительно перевешивает знания, получаемые от родителей. Чем строже эти темы табуируются в семье и школе, тем сильнее влияние сверстников и старших детей, со всеми вытекающими отсюда нежелательными, с точки зрения взрослых, последствиями.
Ява-скрипт отключен — поиск недоступен…
Директор детского медиахолдинга "Академия радости" Марина Солотова - о том, почему девочки всё чаще говорят о себе в мужском роде.
Когда моя Анютка была маленькая, у неё было 14 платьев. Мне очень нравилось, что у меня есть девочка. Я научилась заплетать фантастические косички и каждое утро честно сооружала у дочки на голове новый шедевр, а она терпеливо сидела полчаса на стуле, не вертелась и требовала потом, чтобы я показала ей "как там на затылке". Она с удовольствием наряжалась в снежинку на Новый год…
В первом классе моя девочка сказала, что на Новый год она будет пиратом. Мы пришли в магазин, и я предложила ей примерить чудесный костюм пиратки, который больше смахивал на принцессино платье неземной красоты. "Мама, ты не поняла. Я хочу быть ПИРАТОМ, вот этим". И Аня показала мне костюм, который состоял из штанов и тельняшки.
С тех пор прошло 5 лет. Платье у нас теперь одно - то, в котором моя девочка - певица - выходит на сцену. Косички мы тоже не заплетаем - 2 года назад дочка накопила денег и за руку привела меня в парикмахерскую. А вчера я впервые услышала: "Лучше бы я родилась мальчиком…"
Я ждала этой фразы. Потому что работаю с детьми и очень часто слышу от своих девчонок: "Я не хочу быть девочкой". Более того, однажды я заметила, что мои девчонки - человек 6 - говорят о себе в мужском роде: "Я сказал. Я решил. Я сделал". Внимание! Речи об ориентации не идёт! Девчонки носят юбки, начинают красить глаза и кокетничают с мальчишками. Но девочками быть не хотят.
"Ты же девочка!" - говорим мы своим дочкам, когда они просят велосипед и начинают лазать по деревьям. "Ты же девочка!" - укоризненно качаем мы головой, если дочка дала в лоб обидчику. "Ты же девочка!" - настаиваем мы, предлагая нашим дочкам особенную модель поведения, которая предусматривает гораздо больше "должна" и "не должна", чем такая же модель для мальчиков.
Девочка должна говорить тише, бегать медленнее (или вообще не бегать, а ходить, причём на каблуках), держать вилку в левой руке, а нож - в правой, слушать классическую музыку, печь по субботам пироги, учиться в музыкальной школе. Девочка должна быть скромной и воспитанной. Девочка не должна носить мятые джинсы и смотреть кино "Бойцовский клуб". Она должна поддерживать порядок в комнате, потому что она - девочка. Она должна уметь готовить борщи и мыть посуду, потому что иначе замуж не возьмут. Девочка не должна первой признаваться в любви, она должна быть гордой и неприступной. Она очень много чего должна и не должна, потому что она - будущая мать. Она растёт в убеждении, что с мальчика требуют меньше. И что так будет всегда. И это убеждение вырастает не на пустом месте…
Много лет назад я стала свидетелем разговора моей дальней родственницы с тринадцатилетним сыном. Женька возмущался тем, что его младшая сестра - десятилетняя Ксюша - не помыла посуду в свою очередь.
Скажи, Женя, вот мы сегодня пришли домой. Я что стала делать?
Ужин готовить.
Телевизор смотреть.
Так. Мы поужинали. Я что стала делать?
Посуду мыть.
Телевизор смотреть.
А когда я помыла посуду, я что стала делать?
Стирать.
Телевизор смотреть.
Женя, вот когда вы станете большими, всё так и будет. Ксюша, хочет она или нет, будет стирать, готовить и мыть посуду. А ты, если не захочешь, ляжешь на диване и будешь телевизор смотреть. Давай сейчас за неё все иногда будем делать, ей ещё достанется!
Очень часто в разговорах с моими девчонками звучит обида за бытовую несправедливость: мама, которая работает не меньше папы, дома заступает во вторую смену. И далеко не всегда папа стоит рядом. Они не видят, как папа работает на работе. Они видят, насколько мама больше загружена дома. Она готовит еду, наводит порядок, делает с ребёнком уроки. Пока папа смотрит телевизор… Я не утверждаю, что так во всех семьях. Я просто хочу обратить внимание родителей на то, что при наличии такого мужского инфантилизма в семье не стоит удивляться тому, что дочка выбросит платья и запишется в секцию тайского бокса.
Вот что говорят девчонки, которые занимаются в нашей "Академии радости":
Катя Р., 15 лет (у неё благополучная семья, девочка хорошо учится, занимается конным спортом, она старшая в семье, где есть ещё двое ребятишек) : "Я говорю о себе в мужском роде не потому, что позиционирую себя как парень, и не потому, что хочу им быть. То, что я не хочу быть девочкой, не значит, что я хочу быть мальчиком. Говоря о себе в мужском роде, я хочу сказать: я человек. Я постоянно слышу от людей: "Ты же девочка, ты должна…", как будто бы я кому-то очень крупно задолжал и теперь мне придётся играть навязанную со стороны роль, а я так не хочу. Если для того, чтобы быть девочкой, нужно строго соблюдать придуманную кем-то и чуждую мне модель поведения, то я не собираюсь ей быть".
Ксюша С., 18 лет (девочку воспитывают мама и бабушка): "Мне кажется, от парней меньше требуют. Ну, им не говорят "Эй, следи за собой, ты должна выглядеть красиво, ты же девочка", "ну что это за бардак, почему посуда грязная, ты же девочка, муж от тебя сбежит". Называть себя по-мужски просто удобнее было с социальной точки зрения, типа, отстаньте от меня, ну какая я вам девочка. Когда я слышу слово "девочка", мне представляется такая размалёванная клуша, которой при этом только детей рожать да борщи варить. И я себя с таким образом жизни вообще никак не отождествляю. Мне это неприятно, я не хочу быть на такую девочку похожей. Это некое отрицание. При слове "мальчик" возникают ассоциации такого свободного чувака. Нет обязательств в виде детей, например. Холостяком быть вполне себе можно, ему никто вслед не говорит "старый юноша", в то время как незамужняя женщина - "старая дева" - клеймо и второй сорт. Он как бы диктует ситуацию, он решает, и это он будет возмущаться, что посуда не вымыта. Сейчас я стала понимать: да, я девочка, поэтому я сама могу решить, что мне делать с детьми, посудой и прочей фигнёй. И спокойно могу, например, любить машины, которые я люблю и прекрасно с ними управляюсь, что бы мама мне про это ни говорила. И прекрасно могу собирать мебель из "Икеи", просто потому что мне нравится. А мальчики могут прекрасно следить за собой, и разбираться в моде лучше меня, и любить готовить. А могут и не. И всем хорошо".
У ещё одной моей воспитанницы Полины М. есть два младших брата. Главная причина её протеста была настолько смешной, как мне казалось, что я долго не могла в неё поверить: родители и бабушки доказывали ей, что она не может стать учёным, потому что девочка. Потому что её дело - рожать детей, а не заниматься наукой. Что профессия "учёный" не случайно не имеет формы женского рода. И девочка возмутилась, на мой взгляд, совершенно справедливо.
Полина М., 15 лет: "Я долго говорила о себе в мужском роде. И вот тут-то взрослые включили свою шарманку… "Пока ты живёшь в моём доме, ты не смеешь так о себе говорить. Вот вырастешь большая, сделаешь операцию по смене пола - тогда как хочешь". Слава Богу, нашлись люди, которые смогли открыть мне мою ценность миру как девочки, доказали, что я необходима миру как девочка. А если бы не нашлись, не знаю, как далеко бы всё зашло, я была настроена очень решительно".
На самом деле, 10 мам из 10, услышав от дочки "Я сам", хватаются за сердце. И напрасно. Потому что такие заявления не говорят о нетрадиционной ориентации девочки. Они говорят о том, что мы, родители, перегибаем палку с "тыжедевочка". Иногда достаточно бывает показать, что "тыжемужик" - ничуть не легче. В случае с Полиной, например, проблема решилась за один вечер: в нашем лагере полночи девочка темпераментно и страстно доказывала мне, что мальчикам легче и она с радостью стала бы настоящим мальчиком. И тогда я просто предоставила ей такую возможность: наутро мы стали привлекать её ко всем пацанячьим радостям. Таскать стулья, пропускать девчонок вперед, выносить мусор, расчищать от снега площадку для съёмок и т.д. Вечером я застала Полину за накрашиванием ногтей, и с тех пор "я сам" не слышала ни разу.
Девчонки боятся ответственности, которая неизбежно на них свалится в гораздо большем, как им кажется, объёме, чем на их братьев и одноклассников. Поэтому они, как могут, пытаются от этой ответственности хоть сейчас отгородиться. Возможно, кому-то это покажется несерьёзным: перебесятся, мол, встанут мозги на место. Перебесятся. Но не все. Потому что мы своим "Ты же девочка!", пытаясь вырастить леди, часто на самом деле убиваем женское начало. И протест может зайти слишком далеко.
Вчера я услышала от дочки: "Лучше бы я родилась мальчиком". Значит, где-то перегнула с установками. Пошла вспоминать, где. И думать, что делать дальше.
Кто они, эти девушки, которым чуждо все женское? Почему они не чувствуют в себе женское начало? Как собственное тело может вызывать отвращение? Может ли на самом деле случиться ошибка в небесной канцелярии, когда мужская душа получает женское тело?
Мне кажется, произошла ошибка. Я должна была родиться мальчиком. Почему? Потому что не умею быть девочкой. Не люблю розовый цвет, кружева и побрякушки, цветы и духи, не умею краситься, следить за модой, не ношу мини, да и макси тоже.
Мне плевать на внимание блондина из соседнего подъезда, на эсэмэски знакомого или незнакомого парня, на сплетни псевдоподружек или бабушек во дворе.
Мне не интересны ночные клубы, шумные вечеринки или этот отвратный шопинг. Я неправильная девушка… и никогда не хотела ею быть, но выбора у меня не было.
Я не знаю, о чем говорить с людьми, да и зачем это делать. Меня устраивает одиночество, привлекает тишина. Я не создана для всего женского, не умею вести себя как женщина, мне чужды женские желания. Меня раздражает мое тело.
Родись я мальчиком, все было бы проще, понятнее, очевиднее. Мне явно было бы легче жить…
Нестандартные для обычной девушки поведение, желания, стремления, интересы, мысли в женском теле. Все это рождает непонимание окружающих, конфликты с близкими, проблемы в общении с ровесниками. Растет отстраненность, замкнутость, апатия, жизнь теряет смысл, наваливается депрессия.
Кто они, эти девушки, которым чуждо все женское? Почему они не чувствуют в себе женское начало? Как собственное тело может вызывать отвращение? Может ли на самом деле случиться ошибка в небесной канцелярии, когда мужская душа получает женское тело? На все эти вопросы отвечает Системно-векторная психология Юрия Бурлана.
Общепринятый образ женственности формируется кожно-зрительной женщиной.
Эмоционально открытая, чувственная, влюбчивая, она имеет свой особенный жизненный сценарий. Она всегда с мужчинами флиртует, соблазняет, создает чувственные связи. Она является законодательницей мод как орудия соблазнения.
Кожно-зрительная красотка смотрит на нас с обложки каждого глянцевого журнала: маникюр, макияж, украшения и аксессуары всегда соответствуют выбранному образу и подчеркивают выразительные черты лица и фигуры. Именно благодаря кожно-зрительной женщине мы получаем представление, какой должна быть она – женщина желанная.
Другая составляющая женского образа – это женщина с , классическая верная жена, хозяйка и мать, для которой дом, семья и дети являются приоритетом, им она может посвятить всю жизнь. Заботливая хозяйка, хранительница домашнего очага, лучшая мать.
Наша героиня, стремящаяся к тишине и уединению, совсем другая. Она тяготится собственным телом, ее интересы далеки от соблазнения мужчин или ведения домашнего хозяйства, потому что у нее другая природа. Системно-векторная психология называет ее обладательницей .
Желания любой женщины обусловлены ее врожденными свойствами. Мы все разные, и то, что с легкостью получается у кожно-зрительной женщины, не получается у других. При этом ценности анальной хозяйки совершенно чужды женщинам с другими векторами. Но не потому, что другие неправильные, а потому что задачи у разных векторов разные.
Под влиянием общественного мнения мы непроизвольно начинаем сравнивать себя с тем или иным выразительным и устоявшимся образом и, когда не находим общих граней, приходим к мысли о том, что с нами что-то не так, что мы неправильные, и даже, что родились не в том теле.
Системно-векторная психология Юрия Бурлана отчетливо показывает, как и почему у девушки может сформироваться убеждение, что она родилась не в том теле. А самое главное – показывает, как исправить ситуацию и найти себя.
Желание сменить пол может возникать в связке звукового и . Основная нехватка, основное желание звуковика – найти смысл жизни, понять, как все это устроено, откуда я пришел и куда иду, зачем живу эту жизнь.
Звуковой поиск смысла жизни формирует те самые странные на первый взгляд увлечения, которые не разделяют другие девочки. Это может быть физика, философия, программирование, онлайн-игры и любые субкультуры, создающие параллельную реальность и свою идеологию. Мы ищем что-то, раскрывающее нам устройство мироздания, либо пытаемся создать искусственный смысл.
Врожденная интроверсия звукового вектора и чувствительный слух заставляют избегать шумных компаний, активного общения и различных увеселительных мероприятий. Либо, наоборот, гонит обезболивать внутренний вакуум на оглушительные вечеринки.
Вполне себе материальные желания кожного вектора относительно слабы и просто не в состоянии пробиться сквозь айсберг звуковых нехваток.
Не удивительно, что погруженная в себя и отстраненная кожно-звуковая женщина в сравнении с экспрессивными зрительными барышнями может казаться странноватой. К тому же, даже получая клеймо чудачки, она не стремится развенчать это ошибочное мнение окружающих, уходя все дальше в собственный внутренний мир, отгораживаясь от реальности, в которой ее желания оказываются не понятыми и не принятыми.
Влечение к противоположному полу у звуковых женщин, как правило, ниже, нежели у других, и связано это с асексуальностью звукового вектора, некоей оторванностью от всего земного (хотя многое зависит и от состояния звукового вектора, и от наличия других векторов). Период первых влюбленностей, романов и разбитых сердец у всех ее подружек может совпадать с полным равнодушием к подобным приключениям у звуковички, и связано это с нехваткой смысла в звуковом поиске. Ведь, согласитесь, зачем есть, дышать, любить, если не понятно, зачем все это?
Все это вносит свою лепту в формирование рационализации насчет «ошибки пола».
Сколько раз ей приходится услышать от окружающих, в том числе и близких людей: «Ты же девушка, почему ты так себя ведешь?», «Ты совсем как парень!» и тому подобное. Своей невысокой психологической грамотностью другие помогают звуковой женщине утвердиться в том, что она родилась в чужом теле.
Еще одна особенность звуковиков любого пола – ощущение своего «Я» отдельно от своего тела. Есть Я и есть моя материальная оболочка, которую нужно кормить, одевать, куда-то водить. Чем хуже мои звуковые состояния, чем меньше я вижу смысла в жизни как таковой, тем больше я ненавижу все внешнее от моего Я, то есть все материальное. Первым «обвиняемым» становится собственное тело. Звуковичке кажется, что ее тело мешает ей, потому что оно женское. Возникает иллюзия, что она сможет принять его, если оно будет мужским.
Бывает, что кожная звуковичка решается на самый отчаянный шаг – смену пола. Самое печальное то, что хирургическая операция, изменение внешних признаков не решает проблему, потому что на самом деле она никак не связана с половой принадлежностью.
Поэтому после физического восстановления после жутких медицинских процедур наступает разочарование. Ведь счастья больше не стало, новых целей не возникло, смысл жизни не обретен, внутренняя пустота никуда не ушла… и тогда депрессия усугубляется. Потому что вариантов больше нет. Приходит понимание, что проблема не связана с телом, она глубже, гораздо глубже – в душе. И что с ней делать, непонятно.
Весь объем желания всегда обеспечен соответствующими возможностями для того, чтобы эти желания и мечты реализовать. Потенциально высокий интеллект, способность к глубокому сосредоточению, абстрактное мышление и острое желание получить-таки ответы на внутренние вопросы – все это дано звуковой женщине не просто так. И все свои таланты она может реализовать, познавая себя и мир вокруг.
Самопознание, которое дает онлайн-тренинг по системно-векторной психологии, познание сути и природы вещей наполняет зияющие пустоты звукового вектора.
Приходят ответы на те самые больные, но незаданные вопросы о природе человеческой души. Некогда странные звуковые желания прекращают казаться странными. Все осколки, казалось бы, разбитой жизни складываются в завершенный и поразительно точный пазл причинно-следственных связей.
Бездонная черная дыра бессмысленного существования превращается в жизнь, наполненную глубоким смыслом. Все встает на свои места. И желания, и предпочтения, и причины принятых и непринятых решений, и истинная суть совершенных поступков.
Наполнение терзающих звуковых желаний ощущается наслаждением такой же силы, каким было совсем недавно страдание от фрустраций. С той же силой, как не хотелось жить, приходит желание наслаждаться жизнью. Так же сильно, как своя женская природа раздражала и расценивалась причиной всех страданий, так же сильно она вызывает удивление, восхищение и радость быть собой.
Именно те звуковые девушки, которые даже и не пытались разубедить свое окружение в собственной странности, больше всех радуются тому, что никаких странностей у них нет. А есть всего лишь звуковые свойства.
«Столько лет в моей жизни было «это»… Столько долгих, страшных дней и ночей, когда мое собственное тело было для меня предметом мучений, когда я с ужасом осознавала, что не могу просто взять и снять его, как неудобную одежду… Годы непонимания близких людей, кручение у виска от незнакомых и холод презрения – вот что имела, как данность. И, казалось, что моя жизнь – не настоящая.
Месяц, полтора – и вдруг резкое понимание того, что я больше – не то самое, не чудовище, не призрак, и все прожитые годы с высоты нового рождения вдруг оказываются окутанными лишь удивлением – и я так жила? И я считала, что это – навсегда и бесповоротно? Вот уж, поистине, рождение Венеры…»
В небесной канцелярии не может случиться ошибки. Любая женщина рождена женщиной и является ею до мозга костей. Просто женщина со звуковым вектором имеет иные, отличные от ее подруг, желания и цели.
Найти новый смысл, найти настоящую себя вы сможете на лекциях по системно-векторной психологии. Регистрируйтесь на ближайший бесплатный онлайн-тренинг .
Статья написана по материалам тренинга Системно-векторной психологии
